Людмила Павлова. “Мертвых бабочек сносит ветром”

***

За немеряным километром
В придорожном несвежем рву
Мертвых бабочек сносит ветром,
Выворачивает траву.

Ближе к осени всё, что с корнем,
Уцепилось за этот ров
В тайном страхе пред миром горним –
Самом темном из всех миров.

Что ты можешь, наглец, руками
Затыкающий пустоту,
Звуков рехколовские камни
Перекатывая во рту,

Сын оракула, в должной мере
Не владеющий языком?
Чтоб в своей утвердиться вере
Ты приходишь сюда тайком…

Мир окуклился черной пашней,
Ощетинился, как стерня.
Что ты, без вести здесь пропавший,
Пожинаешь к исходу дня?

Соглядатай с лицом страдальца,
Что ты можешь сказать Творцу?
Озираясь, испачкать пальцы?
Содрогаясь, стряхнуть пыльцу?

Чтобы смерти последний выдох
Ощутить на своих руках –
В затаившихся хризалидах,
В остывающих светляках…

***

Животный страх небытия
Пасет Твои стада.
Как холодна ладонь Твоя
И каменно тверда!

Вот лёд безумная весна
Сплавляет по реке,
И плачет мудрая жена
О гордом рыбаке.

О безрассудство и азарт, –
Прибежища страстей!
Остановись, вернись назад
Героем новостей!

Но ошалевшая вода
Несет его ладью,
Мелькают годы, города
В уже чужом краю…

Похищен! Верная земля
Все дальше и бледней.
Спеши, заложник корабля,
Навек проститься с ней,

Пока под парусом крыла
В ночную даль летим
И знаем, что ладонь тепла
И страх неощутим.

ЭЛЕГИЯ

Не размыкая уст
Угрюмый дремлет Север
В раю, где каждый куст
Стрекозами усеян,

Где гордый муравей
Всю ночь под образами
О той, что всех резвей,
Вздыхает со слезами.

О, сколько их, ко дну
Беспечностью влекомых
И славящих весну
Погибнет насекомых!

Мелькнёт короткий век
Под грохот погремушки –
И вот, как чёрный снег,
Перед глазами мушки.

Где солнца благодать?
Веселья суматоха?
Уже не угадать
Ни пения, ни вздоха,

Зазеленеет мирт
Над поредевшей кущей,
И лето прошумит
Рекой быстротекущей.

***

Короткое лето пропето
В преддверии новой зимы.
Не стой на краю парапета
В надежде добиться взаймы.
Попробуй унять полуптичий,
В подполье рожденный мотив,
Сезонные знаки отличий
На пользу себе обратив.
Пойми, ты не связан обетом
С дивизией строчек витых.
Не думай, что скажет об этом
В присутствии двух понятых,
В крови заподозрив стероид,
Доносчик, как жила надут,
Когда твою клетку откроют,
В которой тебя не найдут.

***

Рассекающий озеро чёлн –
Ускользающий образ мгновенья,
Как безжалостно ты обречён
На беспамятство и на забвенье!
Затворён мой алтарь золотой
Золотыми обрезами книжек –
Словно кто-то плеснул кислотой
И живое из памяти выжег.
Не хочу ни к оградам, ни в сад
К тем классическим траурным розам,
Где погасшие солнца висят
Над рассеянным в мире склерозом…
Было лето, мой северный чиж,
Ночи юга – Верона, Равенна,
А теперь ты всё время молчишь
Так мучительно и сокровенно!
Что ты видел под сводом стропил
В поднебесье узорчатой дранки?
С кем ты чёрное горе топил
В посиневшей воде на Фонтанке?
Помнишь: свет заливает, дрожа,
Трёхаршинные буквы афиши,
И нехитрая песня чижа
Поднимается выше и выше,
И стеклянный её перезвон,
Застывая под сводами липы,
Рассыпается трепетом волн
Под листвы беспокойные всхлипы…

КУЗНЕЧИК

Чужого счастья торжество –
По лугу босиком
Скакать, не помня никого,
Не зная ни о ком.

Колени выше головы
Над сетью травяной.
Не плакать, не вздыхать: «Увы!»
Не мучиться виной

За смерть личинок и жуков,
Уложенных в живот,
За то, что груб и бестолков
Свободный перевод

Всего, что слышал жарким днём
На кухне полевой
Про разговор огня с огнём,
Травы с другой травой…

Под стрекотание стрекоз
И жалобы шмелей
На непогоду, на покос
Дремать в виду полей,

Ни стен, ни свода потолка,
Ни бремени долгов…
И так приятна и легка
Дорога в Петергоф!

***

Простые слова забывая,
Киваешь во сне головой:
Быть может, верста столбовая,
А может быть, столб верстовой…

Опять из столицы в станицу –
В дыру с постоялым двором,
Где птицы, клюющие пиццу,
Меха раздувают нутром,

Где, поздних гостей поджидая,
Держа наготове пирог,
Проворные девки Валдая
Бесстыдно стоят у дорог.

Попутчик порожнего рейса –
Убытка забытой стране –
Укройся от ветра, согрейся,
Усни – и услышишь во сне,

Как в ритме ухабов и кочек,
Пробивших дорожный свинец,
Беззвучно звенит колокольчик,
Неслышно гремит бубенец.

***

Когда живая полынья
Остынет подо льдом,
Тогда не спи, душа моя,
Лети в холодный дом,

Туда, где комната пуста,
Где слог тяжелоуст,
Где только гласных долгота,
Согласных мёртвый хруст.

Где стол был груб и твердолоб,
Переходя на скрип,
Давно стоит стеклянный гроб –
Там бродит чайный гриб,

Там, золотясь по вечерам
Над пригородным сном,
Звезда дрожит назло ветрам
В тумане ледяном.

Горит невидимый ожог
И не даёт уснуть,
Как будто газовый рожок
Забыли привернуть,

И ночь идёт издалека
С прохожими людьми…
И это тленье уголька
Попробуй отними.

***

Захлопнешь тяжёлую дверь за собой –
И вспомнишь, притворно скорбя,
Что этот разрыв, преднамеренный сбой
Случался не раз до тебя:
Ты это читал или видел в кино
И подлинно знаешь о том,
Что выглядишь глупо, нелепо, смешно,
Как будто наряжен шутом.
Но стоит поверить, что всё-таки спишь,
Что это не здесь, не с тобой,
Как плюнет неон с побелевших афиш
На чёрную кровь мостовой,
И не ощутишь, а внезапно поймёшь,
Как холод ползёт к животу,
И слабость в ногах, и саднящую дрожь,
И привкус железа во рту,
А в стёклах плывущих навстречу машин
Увидишь, как возле столба
Стоишь дураком, проглотившим аршин,
И дождь вытираешь со лба.

***

Все эти сумерки, стога,
Круги заезженной дороги,
Берёз, раздетых донага,
Легко белеющие ноги,
И эта розовая мгла,
И чёрный снег на дне оврага –
Как бы сгоревшая дотла
Неопалимая бумага…
Всё живо – и уже мертво,
И как-то жутко временами
Ловить дыханье ничего,
его присутствие над нами.