Формула Малевича
Черный квадрат вороны,
Вписанный в снежный круг,
До гнезд обнажились кроны,
Ветви — подобье рук,
Скрюченных знаком жажды.
Декабрьский скругляя бег,
В куб жизнь он возвел однажды,
Кубизм —
это снег и снег,
Цветение на морозе,
Розы январский пик,
Стих не уступит прозе,
Бог знает как он возник —
Слова наготове были,
Подкатывали комком,
Слепившись из снежной пыли,
В поддых угодив снежком.
***
Дом дней. В. Соснора
1
Дом дней моих мне надоел,
Дом дней чужих облюбовал,
Принес из школы белый мел
И небо им заштриховал.
Февраль. Метель — к волне волна,
Изгиб изыскан, в меру крут…
Что за фонарики со дна —
То вспыхнут, то опять нырнут,
То шлют привет, то просят SOS.
Что мне до них? Я в доме дней,
Хоть снег его почти занес,
Но мне светло, мне все светлей.
2
Где дом, откуда дни уходят в ночь?
Уходит жизнь — помочь ничем, никто помочь…
Мой дом и жизнь, естественно, моя,
Она была рекою по края.
Всё отражала, всё в себя брала,
Была большой, теперь совсем мала,
По щиколотку. Не гляжу на дно.
Быть может, нет его, но все одно.
Оно — предчувствие, оно — мой страх в ночи.
Со мною рядом стоя, помолчи.
Слова — они дорога, не обрыв.
Молчу и я, все от себя сокрыв.
Розовый куст
Сперва обоняньем, а зреньем потом,
И все же неверие следом.
Под розовым я пробудилась кустом,
И чудо топорщилось бредом.
Кривилось пространство, и пол с потолком
Почти образовывал угол.
Рисунок обоев мне был незнаком,
Пестрел очертаньями пугал.
И мебель свои все меняла места
В какой-то беззвучной кадрили,
И розами вдруг так пахнуло с куста,
Очнувшись, я вспомнила — жили
Когда-то мы в розовом этом саду,
За ним в подсознанье ныряю,
К кустам припадая, по саду бреду
И кровь на щеке вытираю.
***
То призрачно всё здесь, то монументально,
То воющий хаос, то кроткая млечность.
Проспект отразился в проспекте зеркально,
И линией стал, и утек в бесконечность…
Пока перейдешь от подъезда к подъезду,
Полжизни пройдет… А вторые полжизни
За гранью сознания — между и между…
Тем временем каменный взор в укоризне
Сверлит и по жилам течет лихорадкой
Свинцово-тяжелой, болотно-зеленой.
До первопричины добраться б украдкой,
Той, первой, громадою тьмы отделенной…
* * *
Нева, вскипавшая со дна, —
Вся пена, клекот и надсада,
Пестра — желта, бела, черна,
Как будто бы подбрюшье гада.
И табунами волн вот-вот
Нева в полон захватит город,
Повытопчет, к земле пригнет
И пеною вползет за ворот
Шинели, ведомо какой…
Волхвы сулят воде на смену
Смертельный огнь, бесовский рой,
Кружащийся, подобно тлену.
***
Два имени тому… и снова
На круги, то есть вспять и влет…
Санкт-Петер-бург — трехчастно слово…
В три рукава Нева течет,
И плавно омывают воды
Три острова, как три чела…
И эта магия природы,
Пространства, самого числа…
Комаровские пенаты
Здесь глохнущая бабушка моя
На крик вороний отвечала: “Галя,
Сейчас иду…”
Старею здесь и я
Под липой невеличкою вначале,
А ныне многоярусной, как флот
Петровский, только не цветущей боле.
Кто отцветает так, кто давши плод,
Пускай не во плоти, а хоть в глаголе.
***
Выхожу одна я — нет дороги,
Нет как нет кремнистого пути,
Лишь звезда, и до нее в итоге
Удалось, как посуху, дойти —
По морю ли, по небу ступая, —
Главное — чтобы вперед и над.
Коли вера, то всегда слепая,
Главное — чтоб ни глазком назад.
Что ни слово — горечь на изломе,
И свободы холодок живой…
Никакой зависимости, кроме
Стихотворной и языковой.
***
Пусть забыли нас, пусть обидели,
Пусть шуршит под берегом спелый лед.
В храме снег идет, вы же видели,
В храме медленно снег идет.
Хлопья виснут здесь, как заклятые,
А иконы в инее, как в гробу.
Души маются незачатые,
Хоть какую бы да судьбу
Каждой жаждущей воплощения
На неведомом ей пути.
В храме — снежное опустение,
Нас за это, Господь, прости.
***
Снегом заткано декабрьское окно,
Но снаружи кто-то лунку продышал.
Чей-то глаз в ней просверкнул так зелено —
Видно, мимо пьяный ангел пролетал.
Кто же кроме — вдоль седьмого этажа?
По стеклу тихонько скрипнуло крыло,
Это знак, и я лечу за ним, дрожа…
Вот и Небо, а привыкнуть тяжело.
