***
Прекрасна белая сирень,
лиловая сирень обычна,
Сегодня жаркий будет день,
страдать от жара уж привычно.
Поет залетный соловей,
он щелкает, и радо сердце,
Хмельного пива мне налей,
к шести утра взойдет и солнце.
Тогда обедню запоют,
с березкой при́дут прихожане,
Всю ночь младые пиво пьют,
а я всю ночь стихами занят.
Звенят в округе воробьи,
далеко каркает ворона,
Опрятные стихи мои
мне перед жизнью оборона.
Я пиво пью, пишу стихи
И, благодарный, созерцаю
Сирень. Простятся мне грехи,
с надеждою в кимвал бряцаю.
И от избытка говорят
Во мне душа, и в теле сердце,
И окна там в огне горят,
И полшестого всходит солнце.
И хвалят бога воробьи,
Дыханье птички хвалит Бога,
И образ Троицы стоит
Во храме. Мне туда дорога.
***
За садом вздрогнул свет и, падая, погас.
Деревню усыпил свирелью Волопас.
И в темной тишине в тональности A‑dur
Валторной золотой даль огласил Арктур.
И тут же за бугром ему ответил пес,
И сумрачный эфир осиплый лай донес
До самых дальних звезд – туда, где Млечный Путь –
Прозябшая река, мерцающая ртуть…
На поле пал туман. В овраге фыркнул зверь.
Все, что душе дано, – не завтра, но теперь,
Пока с реки сквозняк трубит в тебя, как в рог,
Ты – то же, что вода, и, как река, продрог.
***
Всему свой срок: прошел ли день,
Настала ль ночь,
Старее свет – рослее тень –
Час в час, точь-в-точь.
Скудеет солнце – в свой черед
Густеет мрак.
С июля задом наперед
Созвездье Рак.
Грустнеет лето? – Ну и пусть!
Печалей три:
Вначале жизнь, позднее грусть,
А там умри.
Но впереди вся осень, там,
Гляди, зима.
Всему свой срок, все по местам:
Тюрьма, сума…
О, человек, ты сеешь, жнешь
И кормишь птиц.
Скорби тогда, когда умрешь,
А нынче цыц!
***
Когда глядел я на тебя
И предо мной ты, как в киоте,
Молчала, книгу теребя,
Мерцало небо в позолоте.
Там шла вечерня облаков,
И доносилось из-за окон
Глухое пение стихов,
И солнце жгло твой рыжий локон.
И всю тебя прошла насквозь
Весны вечерняя молитва.
А в окна дерево рвалось,
И там в ветвях кипела битва.
А на руках твоих закат
Сгорал дотла, желтей огарка,
И скат плеча был так покат,
Как будто ты – сквозная арка.
Тогда я вглядываться стал
В твои черты, в лицо живое,
И кто-то нас перелистал,
Как ветер ветви над землею.
И мне запомнилось одно:
Твоя щека искала встречи,
Клонилась грудь, молились плечи,
Ломилось дерево в окно.
* * *
Мы шли по городу сквозь сон.
Фонтанка, помню, за плечами.
Нас фонари впотьмах сличали
И встречной лужи взгляд косой.
Шел дым неоновою мглой.
Пространство теплилось туманом.
Фонтанка небо подымала.
Оно на плечи волн легло.
Шел теплый вечер тьмой в пальто
С овчаркой шорохов и всплесков.
Шли провода прозрачной леской.
Был напряжен неслышный ток.
Мы шли. Нам было все равно:
Углы, проулки, попороты…
Шла ночь из каждой подворотни.
Такси спешило стороной.
Одно осталось: ты была.
Твоя рука в моей теплела.
Лишь помню: шел туманом слева.
Ты над Фонтанкой мглой плыла.
Зимний рай
И ночью пламенные звезды
В студеном небе нам горят –
Лучистые большие грозды
О зимнем рае говорят.
Подымешь голову и видишь –
Кассиопея, Орион,
Как будто на дорогу выйдешь
Иных небес, иных времен.
И, может, в райском разноцветье
Душа твоя звездой горит
Пока кончается столетье
И раной жизнь во мне болит.
Ты близкая ко мне, я знаю,
А звезды так же далеки,
Как эта зимняя, сквозная
Ночная мгла из-за реки.
Твоя душа в глазах сияет,
И мы, как Ева и Адам.
У ног собака громко лает
И дочь ей хвост перебирает,
И звезды светят ей и нам.
* * *
В тиши ночной какой-то звук,
Он тянется звучаньем к небу
Быть может, самолета лук
Натянутый – стрелой к Эребу.
Летит – звучит в ночной тиши,
Как слово явленное тайно.
Его тональность, запиши,
Гудит над миром неслучайно.
Там люди в темноту летят,
Мотор в пространство их уносит.
Заплачет в темноте дитя,
Быть может, есть у мамы просит.
И Ангел тихий в тишине
Летит над сном живого мира.
Двоих соитие во сне.
Тиши тональность строит лира.
Звук – это жизни сонный звон,
Словесной ткани колебанье.
А самолет – тревожный фон,
Страницы шелест и сгибанье.
Автомобиль прошелестит.
И снова в мирозданье тихо.
Душа тот звук в себя вместит,
И тайно слышно в мире Лихо.
Страдает тайнозримый мир.
Горят огни, ночные окна.
Звучит, как тетива, эфир.
В болотине бочага мокнет.
И от зеванья мокрых глаз
Вперяется в ночную тайну,
И постигает связь
Того, что в мире неслучайно.
Открытья. Там – А new born king.
В соитии исходит семя.
И слово вещее из книг.
Идет полуночное время.
* * *
Что-то тайное в небе вершится.
Слышно: дальний летит самолет.
Снег на крыши попоной ложится,
Ангел тайно о Боге поет.
Кто-то свет в темноте выключает
И уходит в объятья любви.
И душа в тишине замечает –
Парки вяжут обрывки судьбы.
Сердце слушает Ангела тайну –
Что поет он в ночной тишине.
С неба брызжется свет неслучайный.
Муж в соитье прижался к жене.
В небе – тайны любви и наитья.
Час ночной тишиною нашел.
Днем объявят планеты событья,
А пока на душе хорошо.
В небе Ангел свободный летает.
Видит он – ты задумчив и тих.
В небе вечная тайна святая,
И приходит таинственный стих
Прямо в сердце ночному поэту.
Ангел тайно о Боге поет.
Жизнь вращает живую планету.
Тишь сознанью уснуть не дает.
И творится наитие в сердце:
Бога слышит в природе оно.
И далеко, далеко до смерти
Парки шепчущей веретено.
***
О, до чего же наша жизнь грустна!
Бывает счастье. Но оно уходит.
Звезда высокая передо мной – блесна,
Как будто в небе спиннинг кто-то водит.
О, до чего же наша жизнь темна!
Бывает солнце. Но опять ненастье.
И что такое сон? Быть может, счастье?
А пробужденье? Краткая весна?
Когда же будет плодоносный свет?
Ужели не дано его при жизни
Душе увидеть? Сердцу где ответ?
Ведь дорог он при общей дешевизне.
Все дешево при жизни было мне.
И сердцу не ответила судьбина.
Уж большая известна половина
Судьбы – потери грустные одне.
И если что осталось на душе,
То разве грусть о том, что жизнь проходит,
Как будто в небе спиннинг кто-то водит.
Иль я как окунь на блесне уже?
***
Дух борется в душе до смерти,
Ну а в посмертьи за него
Предстанут лишь дела бессмертья
и помощи тут – никого.
Но, впрочем, это все оставим
на Божий суд. Борись же, втай
Дух поэтический, коль славен,
и душу к жизни воспитай.
И если Бог прервет боренье,
смирись и помощи проси
Одно – писать стихотворенье
Другое – выжить на Руси.
