Кто сказал, что стихи о стихах — плохой тон? Кто этот законодатель? Просто писать о них нужно хорошо, как, впрочем, и обо всем остальном. В 1976 году Вадим Шефнер написал «Размышления о стихах». Его вполне можно выставлять как учебное пособие
Пора начинать писать мемуары. Не об эпохальных событиях, а просто о приметах ушедшего быта, позабытых или почти позабытых. Было такое понятие «наш двор». И включало оно не только территорию, но и некую общность, сознание принадлежности. «Ребята с нашего двора» – теперь скажут: из нашего класса, школы, района… но «из нашего двора» – вряд ли. А был ли какой-то особенный «ленинградский» двор? Чем он отличался, скажем, от московского или саратовского?
— Что‑о? Это вот тут она жила? — удивленно спрашивает юная леди, разочарованно, даже с некоторой брезгливостью, оглядывая знаменитую ахматовскую «будку». Ее явно не впечатлил скромный литфондовский домик, ничем не выделяющийся среди своих собратьев.
Тут, в «лесной» части поселка Комарово затерялся маленький писательский городок: шесть одноэтажных дач, построенных в далеком 1955 году.
Оглядываясь назад, не устаешь удивляться, какие неожиданные зигзаги, петли и переплетения выделывает судьба. Однажды, отправляясь в дорогу, я выбирала в вокзальном киоске книжку – что-нибудь развлекательное, почитать в пути. Но взгляд почему-то упал на небольшой томик стихов. «Раиса Вдовина. «Высокая вода» – значилось на светлой коленкоровой обложке. В голове промелькнуло что-то смутно знакомое. Я открыла книгу наугад…
Неудивительно, что электричество сравнивается с водой: само слово «ток» – метафора, заимствованная у воды. Впрочем, если учесть архаическое значение глагола «течь» как «идти», то имело место и обратное заимствование – воды у дороги. Все связано со всем.
«Настоящий поэт – вроде бабочки. Сначала он «пресмыкается» в изобильной листве традиции, он ещё зелен и бескрыл, его почти не отличить от других хрустящих челюстями собратьев-насекомых. Потом он замыкается в себе, окукливается – и вдруг является живое чудо, схожее лишь с предыдущими чудесами. Это трудные, долгие метаморфозы»
Сомнение – вот движущая сила многих стихов Александра Комарова. Именно с сомнения начинается философское осмысление своего Я в этом мире, своего места и назначения.
Можно ли оценивать стихи как попытку свыкнуться со смертью, или, наоборот, как попытку бессмертия? А может быть, смерть и является двигателем творчества?
Уже после Пушкина о золоте осенней листвы слушать невозможно. Но такое золото, как здесь, оправдано и подано так, как до этого поэта никто не подавал. В этом и есть маленькое поэтическое чудо.
Заметки о творчестве Г.Илюхиной, К.Османовой, Р.Круглова
Ради слова Григорьев не жалел никого, и себя в том числе. Разве это не выдает в человеке поэта?
В арсенале Земских все средства и свободы верлибра, и отсутствие рифм и знаков не самые главные.
Нашими настоящими читателями были «шестидесятники». Их можно перечислить по пальцам одной руки…
Поэтика Евгения Рейна, несмотря на ее внешнюю традиционность, парадоксальна.
Рассмотрим одно стихотворение современного петербургского автора Нины Савушкиной
Вообще говоря, «петербургской» может именоваться вся без исключения русская силлабо-тоническая поэзия.
Не претендуя на полноту и тотальность описания, я поделюсь здесь лишь своими интуициями, связанными с творчеством трех современных поэтов: Алексея Пурина, Ирину Знаменскую и Олесю Николаеву
Кто сказал, что стихи о стихах — плохой тон? Кто этот законодатель? Просто писать о них нужно хорошо, как, впрочем, и обо всем остальном. В 1976 году Вадим Шефнер написал «Размышления о стихах». Его вполне можно выставлять как учебное пособие
Пора начинать писать мемуары. Не об эпохальных событиях, а просто о приметах ушедшего быта, позабытых или почти позабытых. Было такое понятие «наш двор». И включало оно не только территорию, но и некую общность, сознание принадлежности. «Ребята с нашего двора» – теперь скажут: из нашего класса, школы, района… но «из нашего двора» – вряд ли. А был ли какой-то особенный «ленинградский» двор? Чем он отличался, скажем, от московского или саратовского?
— Что‑о? Это вот тут она жила? — удивленно спрашивает юная леди, разочарованно, даже с некоторой брезгливостью, оглядывая знаменитую ахматовскую «будку». Ее явно не впечатлил скромный литфондовский домик, ничем не выделяющийся среди своих собратьев.
Тут, в «лесной» части поселка Комарово затерялся маленький писательский городок: шесть одноэтажных дач, построенных в далеком 1955 году.
Оглядываясь назад, не устаешь удивляться, какие неожиданные зигзаги, петли и переплетения выделывает судьба. Однажды, отправляясь в дорогу, я выбирала в вокзальном киоске книжку – что-нибудь развлекательное, почитать в пути. Но взгляд почему-то упал на небольшой томик стихов. «Раиса Вдовина. «Высокая вода» – значилось на светлой коленкоровой обложке. В голове промелькнуло что-то смутно знакомое. Я открыла книгу наугад…
Неудивительно, что электричество сравнивается с водой: само слово «ток» – метафора, заимствованная у воды. Впрочем, если учесть архаическое значение глагола «течь» как «идти», то имело место и обратное заимствование – воды у дороги. Все связано со всем.
«Настоящий поэт – вроде бабочки. Сначала он «пресмыкается» в изобильной листве традиции, он ещё зелен и бескрыл, его почти не отличить от других хрустящих челюстями собратьев-насекомых. Потом он замыкается в себе, окукливается – и вдруг является живое чудо, схожее лишь с предыдущими чудесами. Это трудные, долгие метаморфозы»
Сомнение – вот движущая сила многих стихов Александра Комарова. Именно с сомнения начинается философское осмысление своего Я в этом мире, своего места и назначения.
Можно ли оценивать стихи как попытку свыкнуться со смертью, или, наоборот, как попытку бессмертия? А может быть, смерть и является двигателем творчества?
Уже после Пушкина о золоте осенней листвы слушать невозможно. Но такое золото, как здесь, оправдано и подано так, как до этого поэта никто не подавал. В этом и есть маленькое поэтическое чудо.
Заметки о творчестве Г.Илюхиной, К.Османовой, Р.Круглова
Ради слова Григорьев не жалел никого, и себя в том числе. Разве это не выдает в человеке поэта?
В арсенале Земских все средства и свободы верлибра, и отсутствие рифм и знаков не самые главные.
Нашими настоящими читателями были «шестидесятники». Их можно перечислить по пальцам одной руки…
Поэтика Евгения Рейна, несмотря на ее внешнюю традиционность, парадоксальна.
Рассмотрим одно стихотворение современного петербургского автора Нины Савушкиной
Вообще говоря, «петербургской» может именоваться вся без исключения русская силлабо-тоническая поэзия.
Не претендуя на полноту и тотальность описания, я поделюсь здесь лишь своими интуициями, связанными с творчеством трех современных поэтов: Алексея Пурина, Ирину Знаменскую и Олесю Николаеву
